Георгия Мартынюка знал в лицо весь Советский Союз.
Но мало кто называл артиста его настоящим именем. Для всех он был – Пал Палыч Знаменский. Когда в конце 1970-х Мартынюк попал в больницу, в его карте по ошибке так и написали – П.П. Знаменский. С этого курьеза и началось знакомство актера с будущей женой – врачом лечебной физкультуры.
– Ниеле Прановна, в жизни Георгий Мартынюк был похож на Пал Палыча Знаменского?
– Конечно, в Пал Палыче есть что-то от Геры. Интеллигентность, вежливость. Ведь муж в жизни был очень скромным человеком. Всякого ажиотажа вокруг себя он стеснялся, старался избегать. Когда попал к нам в больницу, конечно, и медсестры обсуждали, и врачи – что к нам лег сам Знаменский!
Было много шуток. Но я старалась относиться к нему как к обычному пациенту. После лечения он приходил к нам в ординаторскую: читал стихи, рассказывал какие-то байки. А потом вдруг неожиданно пригласил меня на кофе. С этого и началось наше близкое знакомство…
«А ВЫ НА ДЕЛО ЕДЕТЕ?»
– Как он за вами ухаживал?
– Подруги говорили, что у нас был красивый роман. Так им виделось со стороны. Возможно, так и было. Гера сразу же повел меня в театр, без которого просто не мог жить. Для него это была обыденная жизнь, а для меня – настоящий праздник.
Цветы, которые ему дарили после спектакля, он приносил ко мне. У меня весь коридор был в букетах, хотя сам Гера, как человек степей, любил обычные полевые цветы – ромашки, васильки.
– Наверное, на тему вашего романа с самим Знаменским было много шуток?
– Ой, ну конечно. Узнавали все и везде. Едем домой в электричке или в метро – прямо шепот идет по вагонам: «Пал Палыч, Пал Палыч». Самые смелые, или выпившие, сразу подсаживались. Помню, ехали мы в Текстильщики. Напротив нас – интеллигентная пожилая пара. «Здравствуйте», – нам говорят. Мы отвечаем. Потом сразу вопрос Гере: «А вы на дело едете?» Гера отвечает, что едет он домой, из театра. Они замолчали. Потом выходим, и я краем уха слышу, как женщина говорит мужу: «Наврал. Ведь на дело едет». И весь вагон ее поддерживает: «На дело, на дело!» Мы смеялись тогда до упаду.
– Когда же Георгий все-таки решился сделать вам предложение?
– Где-то спустя полгода. Он достал бумажный рубль, разорвал его на две части, дал половинку мне. А потом тут же спросил: «Не пора ли нам этот рубль склеить?»
«ГЕРА НЕ МОГ ПРОСИТЬ, «СВЕТИТЬ ЛИЦОМ»
– Вы по национальности литовка, Георгий Мартынюк – сибиряк, оренбуржец. Как вас приняли его родители?
– Таких волнений, как перед поездкой с Герой в Оренбург, у меня больше в жизни не было. Во-первых, там его знала каждая собачонка. Во-вторых, его брат Юра в Омске был известным диктором, мне это тоже доставляло кучу тревог.
Когда к их двери подошла, у меня просто пропал дар речи. Стою, слово не могу сказать. Спас положение его брат Юра. Он тут же повел меня на кухню, открыл холодильник, полный пельменей, и мы все вместе стали их варить. Сразу отношения потеплели.
– Дома, наверное, тоже не обходилось без пельменей?
– Если в доме не было пельменей, для Геры это уже не дом. Он их и сам лепил, и я со скалкой не расставалась. Придет со спектакля или приедет с гастролей – сразу за пельмени. Поест и скажет: «Вот теперь я дома».
Если когда-нибудь отказывался от пельменей – значит, у него высшая степень усталости. Но все равно – отоспится, а утром идет на кухню: «Ну, теперь можно и пельмени поесть!»
– А мясо для пельменей в дефицитное советское время как доставали? На прилавках тогда ведь лежали или «балерины» – синие курицы, – или голые кости.
– Это плюсы Гериной известности. Я тоже, когда заходила в магазин, видела только кости. Но у мужа был знакомый мясник, Гера заходил к нему в подвал, и тот отрезал от целой туши любой кусок. А что делать? Так в советское время жили многие артисты.
– Сапоги, наверное, тоже получалось доставать, дубленки?
– Нет, так везло только с мясом, потому что с мясником их кто-то познакомил. А сам Гера не мог попросить, «посветить лицом». Один раз идем мимо обувного магазина, видим, как выгружают хорошие зимние сапоги. А у меня как раз ничего нет на зиму. Я упросила Геру зайти.
Заходим в магазин, но продавцы говорят, что сапоги будут только завтра. Муж уже и шапку снял, чтобы его лучше узнавали, и улыбнулся – ни в какую. Не продали ему со склада сапоги и все тут. Гера вышел злой на меня. Вот, говорит, из-за тебя теперь будут судачить, что Знаменский ходит-побирается.
Хотя будь на его месте Леня Каневский, он бы эти сапоги непременно выпросил. Перед ним распахивались просто все двери. Такого обаяния человек.
«РЕЖИССЕРЫ В НЕМ ВИДЕЛИ ТОЛЬКО СЛЕДОВАТЕЛЯ С ПЕТРОВКИ»
– Сериал «Следствие ведут ЗнаТоКи» шел по телевидению почти 20 лет. Как все это время Георгию Мартынюку жилось в образе следователя?
– Был такой случай. Прошу мужа по дороге домой купить зелень: укроп, петрушку. У нас бабушки рядом с метро стояли с «зеленушкой». Гера, значит, к ним подходит, а они как бросились от него врассыпную. Все побросали и пулей бежать. Бабульки подумали, что это к ним сам Знаменский с проверкой пришел. Так мы без зелени и остались. И такое было сплошь и рядом.
Однажды ему даже авиабилет выписали на имя Знаменского. Это, конечно, смешно, но ведь и режиссеры тоже видели в нем только следователя с Петровки. Все 20 лет, что снимался сериал, у него почти не было ролей в кино.
– Но на Западе артисты пожизненно работают в сериалах, и ничего.
– У нас такого не было. Потом уже, когда по телевидению показали сериал «Спрут», Гера как-то воспрял духом. Он решил брать пример с Микеле Плачидо. Замечательный артист, как и он – много лет играл своего комиссара Каттани. Гера тоже решил быть как Плачидо. Даже что-то взял от него в свой образ.
– Каким Георгий Яковлевич был дома?
– Свой дом он обожал. Правда, бывал вспыльчив. Что-нибудь не получается – он весь закипит. Потом пройдет из комнаты на кухню – и уже забыл, что его так разгорячило.
Очень любил убираться. Если у него свободный день, то он его посвящал уборке. Пыль везде протрет, полы помоет, по полочкам все разложит. Мне ничего не оставалось даже делать. Когда его не стало, мне заново пришлось учиться наводить порядок.
– Как он относился к одежде?
– Одеваться он очень любил. Иногда куда-нибудь собирается – так ему надо было на выход больше времени, чем мне. То одно примерит, то другое. Потом спросит: ну как у меня прикид? И нужно было обязательно ответить, что все хорошо – иначе еще полтора часа уйдет на сборы.
– Одежду привозили из-за границы?
– Нет, я вязала сама. Мы как-то сблизились с Эльзой Леждей. Она была увлеченная вязальщица. У нее всегда было много выкроек, моделей, и я вслед за ней тоже увлеклась вязанием. В моих свитерах Гера даже снимался в «Знатоках».
«ФАНАТКА ЕГО ПРЕСЛЕДОВАЛА»
– Многие женщины были влюблены в следователя Знаменского. Еще бы: такой добрый, честный, красивый. А в жизни поклонники мужа одолевали?
– Конечно, их было много, и какие-то все хозяйственные. Помню, одна девушка все ему в театр перчатки носила вязаные, носки. А другая как-то принесла в театр сумку яблок с дачи. Ну это со мной такие были. А при первой жене, когда он помоложе был, так встречались и агрессивные фанатки.
Гера рассказывал, что одна девушка его просто преследовала. Вот он идет через двор – а поклонница навстречу. Гера так растерялся, что остановился и во весь голос позвал жену: «Валентина!» Чтобы она его спасла! Очень скромный был…
– Как «знатоки» отнеслись к тому, что сериал закрыли?
– Поначалу нормально. Все были уверены, что появится другая работа. Однако в 1990-е кино практически перестали снимать. Все старые артисты оказались списаны в архив, к сожалению, и Гера в том числе. Зарплата в театре была копеечная, а предложений от режиссеров не было никаких, телефон молчал.
Как-то прихожу домой, а он сидит грустный-грустный. Я, говорит, ничего делать не умею. Пойду подметать двор. Муж не мог смириться с тем, что не он был главным кормильцем в семье. Сколько раз ему говорила: «Гера, попросись сам, ты многих режиссеров знаешь». А он не хотел. Говорил, если я нужен, то меня сами найдут. Так ни разу и не попросил. Хотя его много раз звали в ГИТИС преподавать. Он не соглашался, думал, что не сможет: я – актер, и все тут. Гера боялся за что-нибудь браться, чему его не учили.
– Но театр же оставался всегда?
– Конечно. Но все же из-за переживаний он стал чаще болеть, попадал в больницу. Но Гера и на больничной койке продолжал репетировать. Я читала ему текст за партнера, а он повторял свои реплики. Хотя память всю жизнь у него была просто феноменальная. Ему было достаточно один раз сценарий прочитать – и он уже все помнил. А вот под конец жизни, года за три до ухода, стал уже жаловаться, что забывает диалоги.
«БОЛЬ НЕ УТИХЛА, Я ВАС УВЕРЯЮ…»
– В газетах разное писали о причине смерти Георгия Мартынюка. Скажите как врач: что его погубило?
– Писали, что у него был рак, но он умер не от раковой интоксикации. У Геры был так называемый ХОБЛ – хроническая обструктивная болезнь легких. Это когда дыхательный орган сдает полностью. Конечно, сказалось и курение, и его вечные поездки в холодных машинах на гастроли. Ведь это на сцене они радостные и веселые. А чтобы доехать до зрителя, им приходилось ночами трястись голодными-холодными по трассам. Это был настоящий ужас, но это была и его жизнь.
– Как вы пережили утрату?
– Честно говоря, в первый год была какая-то ужасно острая боль. Все говорили: «Ничего, год пройдет, это все утихнет». Ничего не утихло, я вас уверяю. И часто вот я что-нибудь или читаю, или смотрю – думаю: «Ой, Гера же об этом не знает, сейчас позвоню». И потом только понимаю, что звонить некуда… Сейчас вроде бы такой острой ножевой боли нет, но какая-то тоска, тяжесть все равно есть.
– Вы пересматриваете «ЗнаТоКов»?
– Конечно. Я всегда рада, когда показывают этот сериал. Вспоминаю, как Гера жаловался, что его роль однотипная. А я сейчас смотрю: сколько в ней мудрости и человечности…
Источник: